Сказка из Ленинградской коммуналки - Ася Логинова

до головы за это. Он нормальным же парнем быть может, если захочет. Но тут решил остаться на месте, не шелохнувшись. То ли кошки на душе заскреблись, что это он девчонку довёл, то ли просто не захотел проблему решать, как и обычно. Вот ещё и кошки ко всему прочему прибавились. Точно зоопарк, а я в нём будто бы экскурсовод на полставки.

                                    * * *

Страшнее всего смотреть на то, как нечто сильное и стойкое рушится у тебя на глазах. Свержение российской монархии, блокада Ленинграда, разгерметизация корабля «Союз-11». Это были страшные потери, из-за которых пострадали люди. Забыть о таких событиях нельзя, а стереть их – просто низко. Моменты падения были в истории каждого великого государства или новейшего изобретения. Тем не менее Великую Отечественную войну мы общими силами выиграли, в космосе даже кино научились снимать, да и сейчас страна процветает. С людьми всё происходит по тому же принципу: без боли поражения ты не сможешь почувствовать сладкий вкус победы. Даже сильный человек в какой-то момент «ломается», не видит смысла жить дальше, а только летит со скоростью спортивной машины на дно. Я часто видела таких падших, но обычно меня это не касалось на прямую или не затрагивало интересы. Но когда из-за чьей-то хронической депрессии у меня стоит работа в отделе, сроки горят, а полгорода стоит на ушах – мне приходится стать личным психологом.

– Руденко, открой, я знаю, что ты там, – крикнула я, стуча во входную дверь руками и ногами уже битые пять минут.

– Меня там нет! – раздался голос внутри, пока его обладатель медленно переместился в коридор. – Чего тебе?

– Поговорить хочу, – ответила я, но в ответ мне последовала мёртвая тишина. – У меня верёвка и мыло с собой.

Реакция последовала мгновенная – дверь открылась и на пороге уже ждал Саша не первой свежести. Кивнув головой, он пропустил меня внутрь, даже не предложив тапочки или помощь, чтобы повесить пальто.

– Совсем себя загнать хочешь? – спросила я, поставив два пакета с продуктами на пол. – Выглядишь так, как будто тебя переехал танк.

– Давай без твоих нравоучений, – отмахнулся Руденко и, пройдя в гостиную, совмещённую с небольшой кухней, упал на диван. – Ты пришла только для того, чтобы вынести мне мозг?

– Ух, как мы заговорили, – усмехнулась я и жестом попросила парня подвинуться, но ответа я не получила. – Как же с тобой тяжело.

– Ну, что ты опять делаешь? – невнятно спросил Саша, пока я сдвигала его ноги ближе к стенке дивана.

– Ты бы в душ хотя бы сходил, побрился, а то сейчас больше на Лешего смахиваешь, – оценивающе произнесла я, на что Руденко недовольно фыркнул и вновь прильнул к горлу какой-то бутылки.

– Ты на свинью похож, – сказала я и вытащила из рук капитана стеклянный сосуд.

– Ну куда? – проскулил Саша, пытаясь дотянуться до бутылки с медленным ядом для любого живого существа.

– В счастливое будущее, Руденко! – воскликнула я, на что парень вымученно откинулся обратно на подушку.

– Почему ты мне не можешь дать даже спокойно отдохнуть? – сказал Саша, пока я быстро прошла на кухню и выкинула бутылку.

– Не понимаю, сегодня день твоих вопросов или мы играем в «Что? Где? Когда?», – ответила я и хотела сесть на место, но Руденко положил на него свои ноги. – Вроде бы ты в душе пенсионер, а ведешь себя как ребенок.

– С тебя пример беру, – огрызнулся парень, поправляя своё гнездо на голове вместо золотистых локонов.

– Масштаб проблемы больше, чем я предполагала, – устало вздохнула я и вышла забрать из коридора пакеты с продуктами. – Ты есть хочешь?

– Нет, – ответил Саша, чем на секунду ввёл меня в ступор. Списав всё на прогрессирующую депрессию, я молча открыла холодильник и начала раскладывать продукты.

– Знаешь, я не удивлюсь, если сейчас из-за угла выбежит исхудавшая мышь и человеческим голосом скажет мне: «Добрая девушка, заберите меня из этого ада, отсюда все тараканы уже сбежали, одна я осталась», – сказала я, ставя молоко в боковой отсек.

– Мои мыши – моё дело. Если у тебя есть что-то кроме твоей желчи, то говори сразу, – пробурчал Руденко, приняв сидячее положение.

– Кроме, как ты выразился, желчи, у меня с собой только еда и бешеное желание вызвать сюда клининг, – ответила я, победно отложив пустые пакеты в сторону и захлопнув холодильник.

– Я сам буду решать, что мне делать в своём доме, – произнёс Саша и подошёл ко мне. Сверкнув своими голубыми, на удивление, холодными глазами, он отодвинул меня рукой от кухонного ящика.

– Нет, Руденко, больше ты пить не будешь, – замотала головой я, когда парень достал из верхнего шкафчика новую бутылку.

– Отстань от меня, – ответил капитан и, открутив пробку, сделал глоток едкой жидкости.

– Саша, хватит, пожалуйста! – прикрикнула я, на что парень и глазом не повёл. – Ты должен взять себя в руки и начать что-то делать, а не уничтожать собственную жизнь.

– Это ты меня сейчас морали учить будешь? – спросил Руденко и с грохотом поставил бутылку на стол. – Ты сюда пришла за этим?

– Нет, я ехала на другой конец города к своему другу, чтобы помочь ему, – ответила я, пускай и немного приукрасив свою секундную телепортацию на проспект Ветеранов. – Это не дело – губить себя ради другого человека, тем более мёртвого. Она никогда этого не оценит.

– Не смей даже говорить о Маше, – замотал головой Саша и устало протёр лицо рукой. – Ты никогда её не любила, всегда была против неё, буквально в каждой твоей фразе читалось презрение.

– Я не обязана была кланяться ей в ноги и целоваться в дёсны. Мой друг ты, а не она, – ответила я и положила свои руки на плечи Руденко, но он быстро скинул их.

– Я? Друг? Удивила, – усмехнулся Руденко, на что я хмуро свела брови, а он только повысил тон голоса. – Ну не делай драму. Я более чем уверен в том, что тебе просто не с кем делиться своими дурацкими теориями. Заметь, я тебя никогда не спрашивал, откуда ты всё время берёшь анонимных свидетелей. Почему ты буквально идёшь на запах преступлений. Я молча выслушиваю весь твой бред сумасшедшего.

– Так что ты не переведёшься, раз я такая плохая! – сказала я, зло лязгнув зубами. – Конечно, ты у нас самый хороший, а я – исчадье зла! Это ведь не я помогала пристроить твою мать в больницу, когда это было нереально. Не я вытаскивала тебя из горящей машины после той аварии. Не я приезжала к тебе в любое время по твоему звонку, чтобы решать твои проблемы. Не я всё это делала, а твоя Машенька! Твоя Петрова даже не понимала, через что мы с тобой прошли.

– Не смей произносить её имя. Она, в отличие от тебя, меня любила и ценила, а не попрекала постоянно, – ответил Руденко, пока глаза его наливались яростью, а скулы напрягались. – Ты хотя бы знаешь, что это такое любовь? У тебя на уме всегда была одна работа, деньги, работа.

– Я не работаю, а служу – это разные понятия. А что такое любовь – я знаю. Родину свою люблю, – произнесла я и приблизилась на шаг к Руденко. – Я пришла сюда не упрекать тебя, а помочь.

– С каких пор в тебе проснулось благородство? Отстань от меня и оставь в покое! – сказал Саша и поставил руки на кухонную столешницу по разные стороны от меня. – Если бы ты меня тогда не повела в Русский музей, то она была бы жива. Её кровь на твоих руках.

– Может быть, хватит винить меня? – спросила я, столкнувшись взглядами с Руденко. – Тебе надо проспаться, прийти в себя перед тем, как разговаривать с кем-либо.

– Я в полном порядке, не надо меня лечить, – ответил Саша и, громко стукнув кулаком по столешнице, опустил руку. – Не тебе говорить о том, как мне будет лучше. Ты мне никто.

– Учту, – кивнула